Что безусловно очаровывает меня в Германии - так это собаки. У нас, в
Англии, все породы так хорошо известны, что начинают надоедать: все те же
дворовые псы, овчарки, терьеры белые, черные или косматые, но всегда
забияки, - бульдоги; никогда не встретишь ничего нового. Между тем в
Германии попадаются такие собаки, каких вы раньше никогда не видали: вы даже
не подозреваете, что это собаки, пока они не залают. Очень интересно!
Джордж однажды остановил такую собаку в Зигмаринген, и мы начали ее
рассматривать. Она внушала мысль о помеси пуделя с треской; я бы огорчился,
если бы мне кто-нибудь мог доказать, что я ошибся в этом случае. Гаррис
хотел сделать с нее фотографический снимок - но она влетела на отвесный
забор, спрыгнула и исчезла в кустах.
Какая цель у здешних собачников - я не знаю.
Джордж думает, что они хотят вывести феникса. Может быть, он и прав,
потому что нам раза два встречались удивительные звери; но мне кажется, что
практический немецкий ум не удовольствовался бы фениксами, которые без толку
шатались бы по дворам, зря путаясь под ногами; я склонен скорее думать, что
они намерены вывести сирень и затем обучить их рыбной ловле.
Ведь немец не любит лени и не поощряет ее. По его мнению, собака -
несчастное существо: ей нечего делать! Неудивительно, что она чувствует
какую-то неудовлетворенность, стремится к недостижимому и делает глупости. И
вот немец дает ей работу, чтобы занять праздную тварь делом.
Здесь каждый пес имеет важный, деловой вид: посмотрите, как он ступает,
запряженный в тележку молочника: никакой чиновник не может ступать с большим
достоинством! Он, положим, тележки не тащит, но рассуждает так:
- Человек не умеет лаять, а я умею; отлично: пусть он тащит, а я буду
лаять.
По его убеждению, это совершенно правильное распределение труда. Но он
искренно принимает к сердцу дело, к которому причастен, и даже гордится им.
Это приятно видеть. Если навстречу проходит другой пес - более
легкомысленный и незанятый никаким делом, - то происходит обыкновенно
маленькая пикировка. Начинается с того, что легкомысленный отпускает
какое-нибудь остроумное замечание насчет молока. Серьезный пес моментально
останавливается, несмотря на огромное движение на улице:
- Извините, пожалуйста, вы, кажется, что-то сказали относительно нашего
молока?
- Относительно молока? Нет, ничего... - отвечает шутник. - Я только
сказал, что сегодня хорошая погода, и хотел узнать... почем теперь мел.
- А, вы хотели узнать, почем теперь мел? Да?
- Да. Благодарю вас... Я думал, что вы мне можете сообщить.
- Совершенно верно, могу. Мел теперь стоит столько, сколько...
- Ах, двигайся ты, пожалуйста, с места? - перебивает старуха молочница,
которой хочется поскорее развести по домам все молоко, так как ей жарко и
она очень устала. - Не останавливайся, а то мы никогда не кончим.
- Это все равно! Разве вы не слышали, что он сказал про наше молоко?
- Ах, не обращай внимания!.. Вон конка едет из-за угла, нас тут еще
задавят.
- Да, но я не могу не обращать на него внимания: у каждого есть
самолюбие?.. Скажите на милость! Ему интересно знать, сколько стоит мел, а?!
Так пусть же слушает: мел - стоит - столько - сколько...
- Ты сейчас все молоко перевернешь! - в ужасе кричит бедная старуха,
напрасно стараясь справиться с негодующим помощником. - Ах, лучше бы я тебя
дома оставила!..
Конка приближается; извозчик кричит; другой серьезный пес, запряженный
в тележку с хлебом, приближается рысью, надеясь поспеть на место действия;
за ним с криком бежит через улицу хозяйка-девочка; собирается толпа;
подходит полицейский.
- Мел - стоит - в двадцать - раз больше, - чем ты будешь стоить, когда
я тебя отделаю!.. - отчеканивает наконец серьезный помощник молочницы.
- О! Ты меня отделаешь?!
- Еще бы! Ах ты внук французского пуделя! Сам только капусту ест, а
еще...
- Ну вот! Я знала, что ты все опрокинешь! - восклицает бедная женщина.
- Я ему говорила, что он все опрокинет!
Но он не обращает внимания; он занят. Через пять минут, когда движение
по улице восстановлено, девочка подобрала и вытерла булки, и полицейский
удалился, записав имена и адреса всех свидетелей, - он оборачивается и
смотрит на тележку.
- Да, я ее немножко перевернул! - признает он слишком очевидный факт,
но затем энергично встряхивается и добродушно прибавляет. - Ну, зато я
объяснил ему, "сколько теперь стоит мел"! Больше он к нам не пристанет.
- Надеюсь, что не пристанет! - уныло замечает женщина, глядя на облитую
молоком мостовую.
Но главное развлечение трудящегося, запряженного пса заключается в том,
что он не позволяет другим собакам перегонять себя - в особенности с горы. В
этих случаях хозяину или хозяйке остается бежать за ним, подымая по дороге
вываливающиеся из тележки предметы: капусту, булки или крахмальные сорочки,
что случится.
Под горой верный пес останавливается и, запыхавшись, ждет хозяина. Тот
подходит, нагруженный товаром до подбородка.
- Хорошо сбежал, не правда ли? - спрашивает пес, высунув язык и
улыбаясь от удовольствия. - Если бы не подвернулся под ноги какой-то
карапуз, я бы, наверное, прибежал первым. Такая досада, что я его не
заметил!.. И чего он теперь орет?.. Что? Оттого, что я его свалил с ног и
переехал? Так почему же он не убрался с дороги?.. Удивительно, как у людей
дети валяются где попало! Понятно, их всякий топчет. Это что?!.. Столько
вещей вывалилось? Ну, не важно же они были уложены. Я думал, вы
аккуратнее... Что? Вы не ожидали, что я помчусь с горы как сумасшедший? Так
неужели вы думали, что я хладнокровно позволю Шнейдеровской собаке перегнать
себя? Вы могли бы, кажется, узнать меня получше!.. Ну, да вы никогда не
думаете: это уж известное дело. Все собрали? Вы думаете, что все? - На вашем
месте я бы не думал, а пошел до самого верха, чтобы убедиться. Что? Вы
устали? Ну, в таком случае не обвиняйте меня, вот и все.
Упрям он ужасно: если он думает, что надо свернуть направо во второй
переулок, а не в третий, то никто не заставит его дойти до третьего; если он
вообразит, что успеет перевести тележку через улицу, то потащит, и только
тогда обернется, когда услышит, что ее раздавили у него за спиной; правда, в
таких случаях он признает себя виновным, но в этом мало пользы. По силе и
росту он обыкновенно равен молодому быку, а хозяевами его бывают слабые
старики и старухи, или дети. И он делает то, что сам находит нужным. Самое
большое наказание для него - оставить его дома и везти тележку самому; но
немцы слишком добрый народ, чтобы делать это часто.
Зачем в Германии запрягают собак - решительно непонятно; я думаю, что
только с целью доставить им удовольствие. В Бельгии, Голландии и Франции я
видел, как их действительно заставляют тащить тяжелую поклажу и еще бьют; но
в Германии - никогда! Бить животное - здесь вообще неслыханное дело: им
только читают нравоучения. Я видел, как один мужик бранил, бранил, бранил
свою лошадь, потом вызвал из дома жену, рассказал ей, в чем лошадь
провинилась - да еще преувеличил вину, - и они оба, став по бокам лошади,
еще долго нещадно пилили ее; лошадь терпеливо слушала, но, наконец, не
вытерпела и тронулась с места. Тогда хозяйка вернулась к стирке белья, а
хозяин пошел рядом с конем, продолжая читать нравоучения.
Здесь щелканье бича раздается по всей стране с утра до вечера, но
животных им не трогают.
В Дрездене на моих глазах толпа чуть не разорвала извозчика-итальянца,
начавшего бить свою лошадь.
Более добросердечного народа, чем немцы, не может быть - да и не нужно!
Отредактировано Kateyka (2013-02-01 11:22:36)